Подборка стихов Вячеслава Иванова
Об авторе
Вячеслав Иванов — поэт, публицист. Член Союза российских писателей. Автор поэтических сборников «Нас на Земле двое» (2012 г.) и «Крылья» (2014 г.). Победитель литературной премии «Справедливой России» «В поисках правды и справедливости» в номинации «Молодая поэзия России» (2016 г.).
Родился в 1982 году в городе Смоленске. Окончил Смоленскую гимназию им. М.Н. Пржевальского, а затем Смоленский филиал Московского энергетического института. С 2013 по 2015 руководил молодежной литературной студией.
Лауреат поэтического фестиваля «Рубикон» (Смоленск, 2011 г.) и межвузовского литературного форума «Осиянное слово» им. Н. Гумилева (Москва, 2013 г.). Публиковался в литературных журналах «Юность» (2012, №1, 2016, №3) и «Российский колокол», (2015, № 1-2) в газете «Литературная Россия» (2013, №10), а также в «Роман-Газете» (2017, №6).
Отмечен губернаторской стипендией «Молодые таланты» (2013 г.).
Подборка стихов
***
Нежностью первого снега
Я покорён.
Ни одного человека
Под фонарем.
Только потоки снежинок
В светлом пятне.
Сколько исправить ошибок
Хочется мне.
Если бы ты понимала,
Если… Хотя
Утром какой-нибудь малый,
Здесь проходя,
Грязной кирзою натопчет…
Варвар! Ты знал,
Сколько мне стоила ночи
Той белизна?
***
Чуть отдалившись от вокзала,
Я не узнал в окошке местность,
Но проводница мне сказала,
Что поезд мчится в неизвестность.
И ни полей, и ни избёнок:
Всё, будто в утреннем тумане.
И я, как брошенный ребёнок,
Хочу обратно в детство, к маме.
Мне было пять, когда под вечер
Пришел домой отец не в духе
И рассказал, что мать «далече…»,
Что, мол, «глаза ее потухли»,
Что «стало ей приютом небо
Заместо нашего барака».
И, протянув краюху хлеба,
Обнял меня и долго плакал….
А поезд мчится всё быстрее,
Звенит стакан о подстаканник.
Но разве чай меня согреет…
И я, закрыв лицо руками,
Входя с вагоном вместе в штопор,
Вдруг вижу белую палату,
И слышу тихий мамин шепот,
Как будто в чем-то виноватый.
И поезд – свод больницы ветхой,
Где проводница – врач-безбожник.
И ускользающее эхо:
«Сынок, увидимся, но позже….».
***
Когда Серега умер от запоя,
За ним прислали ржавую Газель.
Тем утром на дорогах Уренгоя
Заснеженный свирепствовал апрель.
Машина у подъезда сев на брюхо,
Не в силах скорбный свой продолжить путь,
Беспомощно завыла, как старуха,
Пришедшая соседа помянуть.
И кто-то говорил: « Серега шутит!
С ним вечно приключается курьез!».
И было что-то страшное до жути
В бессмысленном вращении колес…
***
Люди спросят у порога:
- Что за пазухой твоей?
- Прячу внутреннего Бога
От соборов и церквей.
Он не любит позолоту
На крестах и образах.
И в душе моей свободу
Поселяет, а не страх.
- Где ж ты взял его?
- Не важно,
Если вера глубока.
Я нашел его однажды
На снегу у кабака.
Был февраль, и он дрожал весь,
В ледяную глядя тьму.
И казалось мне, что жалость
Проявляю я к нему,
Но когда его я поднял,
Озарилось все вокруг!
За мгновение я понял:
Он мне самый близкий друг!
- Веришь в Бога?
- Верю слепо!
И с того не важно дня:
Я несу его по свету,
Или он ведет меня.
***
Мы с ней не говорили о вещах,
Что куплены не нами или нами
В Италии, Китае и Вьетнаме,
А, может, на каких-то островах,
О ценах на билеты и на газ,
Об уровне зарплат в районной школе,
О клубах, сигаретах, алкоголе.
Все это миновало, к счастью, нас.
Мы с нею говорили о душе,
О ценностях Серебряного века,
О Бродском и о смысле человека,
О пагубности штампов и клише,
О музыке Миньони и Кюи,
О странностях в картинах Сальвадора
И живописи классиков, в которой
Так много нерастраченной любви,
О сущности религии, о снах,
О хрупкости и целостности мира.
Она не говорила о вещах,
Но выскочила замуж за банкира.
***
В мой дом постучали. Сказал я: «Войдите».
Старик на пороге - в лохмотья одетый.
- Ты кто? – говорю.
- Я твой ангел-хранитель.
Я слыхивал много про все твои беды.
- Проваливай к черту! Плевать, что ты босый!
Я не подаю ни на хлеб, ни на воду!
А он мне в ответ: «Да, вернется, не бойся,
Сама прибежит, не пройдет и полгода».
Я замер, кольнуло у левого бока:
«Откуда ты знаешь об этом, убогий?
А он подмигнул мне: «Убогий – от Бога!
А Богу известны все наши дороги.
Ты матери чаще звонил бы, а то ведь,
Она до весны не дотянет двух суток.
И надо бы как-то отца подготовить
К тому, чтобы он не лишился рассудка.
Впервые в коленях почувствовал дрожь я,
Схватил старика за грудки, обезумев.
«Нельзя изменить, есть на все воля Божья, -
Хрипел он чуть слышно сквозь черные зубы.
Я сел у камина, налил ему выпить
И хлеб покромсал и кусок буженины.
Он ел, не спеша, а потом руки вытер
О черные с блеском от грязи штанины.
И вышел за дверь, но я вслед ему крикнул:
«Я думал, что ангелов делают белых!
И, если ты ангел, то где твои крылья?»
Старик усмехнулся: «Я отдал тебе их».
***
…А ночами к Ивановым от Иванниковых
К таракану приходила тараканиха.
Пахла медом и корицей, расфуфырена.
То халвы кусок притащит, то зефирины.
Вот сидят, жуют часами втихомолочку.
Что останется – запасливо на полочку.
Предлагал у Ивановых он остаться ей, -
Уходила – провожал до вентиляции.
Долго думал, шевеля усами рыжими,
А потом в кладовке прятался за лыжами
Возле банок с огурцами и капустою,
Всем хитином одиночество предчувствуя.
***
Что же с ними делать? Сам реши,
Юный, но отъявленный разбойник.
В этих милых куклах нет души.
Хоть спали в печи, а им не больно.
А когда ты вырастешь большой,
Тихо я шепну тебе на ушко:
«Кукла с человеческой душой -
Это очень страшная игрушка».
***
Этой женщине я обязан
Всем своим изможденным прошлым,
Ишемией, мигренью, язвой,
Но считаю ее хорошей.
Я любил ее до потери
Ощущения твердой почвы.
Этой женщине я не верил,
Но хотелось поверить очень.
Я бросал ее, словно камень,
В голубую прозрачность моря.
И своими спасал руками
Ту, что мне приносила горе.
Этой женщине я поведал
Тайны самой святой молитвы.
Одержать над собой победу
Ей позволил без всякой битвы.
Я простил ей грехов немало,
Мнил себя, то Христом, то Буддой,
Потому что она сказала,
Что светлее меня - не будет.
***
Моя бабушка верит в Бога.
Перекрестит меня всегда,
Если мне далеко в дорогу,
Чтоб со мной не стряслась беда.
У нее на столе икона,
На иконе той - Божья мать.
Свет струится в проем оконный
На застеленную кровать,
И стоит за буфетной дверцей
Книга с правдой такой простой.
Моя бабушка верит сердцу,
Хоть и пьет от него настой.
Говорит: «Потерпи немного».
И сует мне Завет – прочти!
Моя бабушка верит в Бога,
И я тоже уже почти.
***
Как живу? Да обычно весьма,
Как положено жить человеку.
За окошком - скорей бы весна –
Листья медленно падают в реку.
И такая ж осенняя грусть
На картине твоей без названья.
Раньше думал, от горя сопьюсь,
Но недуг победило сознанье.
Пью – не смейся - настои из трав
И хожу до обеда в халате.
А сегодня, тебя разгадав,
В безвозвратное прошлое глядя,
Стер с холста безымянного слой,
А под этой картиной другая.
Там в подснежниках поле весной,
А не птиц улетающих стая.
***
Лес нагой, как девки в бане.
Пахнет вяленым листом.
Дядя Шура на баяне
Нам играет «Вальс-Бостон».
Тетя Валя у барака
Сушит серое бельё,
А соседская собака
Клянчит яблоко моё.
Мяч гоняют Мишка с Лешкой
В подворотне по грязи.
В детство хочется немножко,
Множко – боже упаси!
***
- Вам платят за стихи?
- Не платят.
- Зачем же пишете, коль нет за них грошей?
- Вот, Вы, зачем купили это платье?
- Оно к лицу.
- А мне стихи к душе.